Как хорошо известно, кыпчаки были кочевниками. Вообще их социум не отличался от обществ огузов и печенегов. Хозяйство кыпчаков было исследовано в работах нескольких казахских и украинских исследователей [1; 2; 3]. Также этот аспект номадологических штудий разрабатывался румынскими и русскими исследователями [4; 5; 6; 7; 8]. Заданием данной штудии является исследование кочевого быта кыпчаков и структур повседневности.
В славянских летописах указывалось, что кыпчаки владели «скотами», овцами, конями, верблюдами. «Скоты» это крупный рогатый скот. Отдельные степные правители имели огромные стада скота [5, с. 115; 9, c. 255]. Гардизи упоминал, что путешественник на реке Иртыш мог увидеть стадо из 1 или 2 тыс. диких коней. Коней ловили при помощи арканов и одомашнивали, приручая их [10].
В грузинских источниках упоминались сазамтро и сазапхуло, то есть зимние и летние стойбища [2, c. 255-259]. Гардизи упоминал, что кимаки зимой уходили до местности Ок-Таг. Под землей они имели водоем и когда зимой выпадало и таяло много снега, то кимаки поили коней талой водой. Гардизи упоминал, что в земле кимаков снега бывало столько, что он достигал высоты с копье [10]. Маршруты кочевания кыпчаков были установлены еще с домонгольских времен. Монголы только унаследовали их после завоевания Дашт-и Кипчак [11, c. 91-92; 12, c. 541]. Расстояния сезонного кочевания кимаков и восточных кыпчаков фактически совпадали с теми, которые существовали у казахов Среднего Жуза (1000-1500 км.). Касательно же кочевников Подунавья и Причерноморья, то маршруты их сезонных кочевий составляли расстояние между 250 и 600 км. Долгота сезонных кочевий зависела от климату и флоры каждого отдельного региона [8, p. 210; 5, c. 118].
Кыпчаки откочевывали с места на место с животными, которые обеспечивали их всем необходимым. С овцы можно было получить шерсть. Из нее изготовлялась одежда. Кыпчаки разводили курдючных и безкурдючных овец. Последние были более приспособлены к перекочевкам. За счет овец можно было быстро пополнить запасы мяса и жира. Большой рогатый скот не был таким многочисленым как овцы и кони. Ибн Баттута сообщал, что быки перевозили возы кочевников [3, c. 475]. Сведения о составе стад принадлежавших кыпчакам можно получить в славянских летописях. Во время походов на кыпчаков русины вместе с пленными захватили коней, быков, овец и верблюдов [7, p. 225-226].
Гардизи сообщал, что в границах владений кимаков не водяться верблюды и что, если купец приводил в эти земли верблюда, то тот не выживал и сезона [10]. Но сведения Гардизи не совсем согласуются с данными новгородского летописца о верблюдах, которых Котян подарил Мстиславу Удатному. Другими подарками этому князю были буйволы, кони и женщины [13, c. 62, 265]. Верблюды были зафиксированы и у «лукоморских» кыпчаков [9, c. 255]. Археологические исследования зафиксирвали остатки верблюда в Подунавье [7, p. 226]. На протяжении 10 дней верблюд мог не пить воду, переносил засухи та холода, мог пить соленую воду и нести на себе груз в 250-300 кг. Единственным минусом была низкая рождаемость. Куда более важным было использование коней. Для кочевникив кони были и средством передвижения и источникам прибыли [14, c. 67-72]. Ибн Фадлан исчислял богатство кочевников количеством скота [15].
Коней кыпчаки продавали в Индию. Обычные кони оценивались в 100 денариев серебром. Хороший конь стоил 500 денаиев. Кыпчакские кони высоко ценились кочевниками. Джучи пригнал из кыпчакских степей 20 тыс. коней из Дашт-и Кыпчак. Всех их он подарил своему отцу. Кони на которых обычно ездили кыпчаки были невысокими, но выносливыми. Благодаря их скорости кыпчаки отрывались от крестоносцев на высоких конях. Кыпчаки делали ставку на маневреность удару, а не на таранный удар как европейцы. Меньшие по росту кони как раз и были приспособлены к кочевнической тактики. Кыпчаки могли выращивать и больших коней. Но те, в таком случае могли йти только на продажу [3, c. 475; 16, Глава CXII]. Кони обеспечивали мобильность движения. Кони и верблюды принадлежали мужчинам. Женщины владели крупным и мелким рогатым скотом. Кони служили транспортом для богатых людей. Менее обеспеченые кочевники разводили отары овец, коз и крупного рогатого скота. Час кочевания ограничивался теплым временем года и в зависимости от природных условий она ограничивалась 6-9 месяцами. Каждый род имел свои зимовники. Наибольшая концентрация кочевников в одном месте наблюдалась летом, когда отдельные роди объединялись в племя и подходили к границам государств с оседлым населением [14, c. 67-219].
Среди еды кимаков и кыпчаков анонимный персидский географ упоминал летом молоко, а зимой мясо [17, Глава 18]. Гардизи также указывал, что кыпчаки питаются мясом зимой, а кобыльячим молоком летом [10]. Во втором продолжении анналов монастыря Хайлигенкройц упоминалось, что куманы (кыпчаки) употребляют в еду сырое мясо вместо еду, а молоко и кровь животных вместо напитков. Немецкий латиноязычный историк считал кыпчаков дикарями и язычниками и этим обусловлена его антипатия к кыпчакам [18, c. 232].
Нестор-летописец сообщал, что кыпчаки употребляют нечистую еду среди которой было указано мясо хомяков, сусликов и мертвечина. Но употребление указаных видов мяса у кыпчаков не было повседневным. Древнерусский автор не скрывал своей антипатии к кыпчакам и осуждал их на страницах своей летописи. Для летописца Владимира Мономаха и Мстислава Храброго антиполовецкая направленость текста была естественной, поскольку кыпчаки воспринимались как враги. Хронист создавал образ нечестивого и дикого врага [9, c. 11]
Робер де Клари указывал на то, что мясо готовилось благодаря тому, что оно ложилось под седло и во время перекочевки отбивалось. Он сообщал, что кыпчаки не сеют и не следят за пашнями. Их едой он называл мясо и молоко. Крестоносец также информировал читателей о том, что одежда кыпчаков из баранячей шкуры и каждый из них владеет десятком или дюжиной коней. Во время путешествия кыпчаки подвешивали к морде коня мешок с кормом, чтобы конь не был голодный. Во время кочевьев кыпчаки могли преодолевать расстояние на преодоление которой европейцы тратили несколько дней [16, Глава LXV]. Раби Петахья упоминал, что кедары употребляли в еду мясо, отбитое в способ похожий на тот который описывал Робер де Клари. Еврейский путешественник упоминал о сыре и молоке как о еде кедаров [19].
Позже Йоганн Шильтбергер сообщая о татарах упоминал, что если у татар не было времени сварить мясо, то они отбивали его под седлом и употребляли его в еду соленым. До татар часто употребляли эпитет «сыроядцы» (то есть, хто ест сырое мясо), что верно лишь отчасти. М'ясо, которое употреблялось во время походов было соленым и отбитым под седлом. Подобные сведения о приготовлении мяса были и у Аммиана Марцелина, который сообщал, что гунны отбивают мясо ложа его на спины коней и дают ему вспотеть. Также он сообщал, что гунны употребляют в еду коренья трав. Хронисты разных эпох похоже описывали реалии кочевого быта в походе.
Мясо обычно варили. Вильгельму Рубруку попалось полусырон мясо только потому, что не хватало топлива чтобы приготовить обед. В еду употребляли и продукты производные от молока. Татары, а также предшественники, должны были употреблять в еду много простокваши. Она была горькой. Ее употребляли как отдельно, так и в качестве приправы к другим блюдам. Масло и пахту откладали на зиму. Также из молока изготовливался сыр. Путешественники, когда прибывали в Дашт-и Кипчак, угощались как гости кумысом, бараниной, рыбой, кониной, пшеничной кашей и вином. Гости как правило получали четко определенные порции. Во время пира люди должны были придерживатся церемониала. Хозяин дома мог выбрать кусок мяса, который ему понравился. Другие куски он роздавал гостям. Если еды было слишком много, то гости могли забрать ее с собой. Во время праздников еду подавали на серебряных та золотых подносах. Во время пира кубок хану подносила дочь, а потом преемник престола [20, c. 9-12; 21, c. 15].
Гардизи сообщал, что кимаки, таким образом и кыпчаки, покупали соль. Они обменивали соль на мех горностая. Соль была необходима для того чтобы мясо сохранялось больший период времени. Зимой в еду употреблялось сушеное мясо. В еду употреблялось мясо баранов, коней, коровы. При этом употребление определенного вида мяса зависело от состояния собственника. Если он был небогатым, то в еду употреблялось мясо барана или коровы. Если собственник был богатым, то он мог употребить в еду даже коня. Во время забоя мясо стоило недорого. Конину вялили и сохраняли в качестве запасов. Вялили мясо на солнце и ветре без использования соли. Во время такой готовки мяса плохой запах не возникал. Активно употребляли в еду баранину и говядину. Это мясо разрезали на долгие тонкие куски, чтобы высушить. Среди отходов находили даже свиные кости. Свинину употребляли в еду до принятия ислама. В еду обычно также употребляли и верблюжье мясо. Тот, кто нарезал мясо следил, чтобы оно подавалось с костьми. Во время пиров в качестве приправы использовалась соленная вода.
Важным продуктом был кумыс. Его часто употребляли кочевники. Об изготовлении кумыса сообщал Вильгельм Рубрук. Кобыл доили, привязав жеребят вблизи. Если животное было особенно неспокойным, то до кобылы допускали молодняк чтобы он немного пососал молоко. После доения молока, его у достаточном количестве выливали в бурдюки и его взбивали там палкой до того времени, пока не отделялось масло, а молоко не приобретало кислого привкуса. Для богатых кочевников изготовлялся черный кумыс. Во время его приготовление кобылячье молоко взбивалось до тех пор, пока не отделялись все твердые фракции. Они имели снотворное действие и отдавались челяди и рабам. Водянистую сиворотку пили после бродения. В монгольские времена для получения достаточного количества кумыса Бату содержал вблизи военного лагеря 30 ферм по 100 голов кобыл в каждой. Татары и их предшественники кыпчаки и печенеги употребляли также козлиное и коровячее молоко. Но этот факт почти не отображали путешественики, поскольку этот факт был обычный для стран из которых они происходили, а вот изготовление кумыса для них было экзотикой.
Мамлюки кыпчакского происходжения в Египте продолжали употреблять кумыс. Араби зафиксировали название этого напитка в форме kumis. Также мамлюкские эмиры употребляли разновидность кумыса которая называлась кара кумыс. Известно, что кумыс употреблял султан Бейбарс. Этот обычай стал настолько укорененым, что даже считался королевской привычкой и употреблялся кумыс в пятницу и воскресенье на площади. Употребление кумыса было одним из языческих пережитков исламизированых мамлюков. Обычно, мусульманы осуждали этот обычай, поскольку у кочевников-язычников употребление кумыса было важным религиозным ритуалом. Тюркское слово іçmek обозначало и «давать присягу» и «пить». Обычай употреблять кумыс исчез только тогда когда бахритских кыпчакских мамлюков оттеснили от власти бурджитские черкесские мамлюки. Обычай употреблять кумыс был зафиксирован и при дворе Чагатаидов и Тимура [1, c. 219; 10; 20, c. 8-9; 22, c. 91-92; 23, p. 3-5, 7].
По мнению Э. Трыярски кочевники могли употреблять в еду крыс, мышей, собак, кротов. Но это было в экстренном случае, как и питье крови животных. Кровь варили во время голода. В случае очень сложного положения (голодомора обусловленого вторжением врага, которое обусловливало большую концентрацию кочевников на одном месте) кочевники ели мертвечину. Об употреблении печенегами в еду человечины (мертвечины) сообщал Маттеос Урхаэци. Вильгельм Рубрук зафиксировал случаи канибализма среди кыпчаков в Крыму во время монгольского завоевания Восточной Европы. Во время сложного положения зимой 1286/1287 гг. по данным египетских арабских энциклопедистов воины Телебуги употребляли в еду мышей, сурков, кроликов, а также собак. Употреблялось в еду также мясо умерших от голода людей, а также мясо заболевших и умерших животных. По данным Йогана Шильтбергера для кочевников в Сибири было нормальным употребление собачатины. Употребление в еду мяса собак, полевых животных и мертвечины было вызвано крайней нуждой и было продиктовано инстинктом самосохранения. Для того чтобы выжить необходимо было съесть то, что обычно не ели. Касательно же обычной еды, то кроме молочных продуктов, а также употребления в еду мяса коней, большого и малого рогатого скота, то кыпчаки ели рыбу и птицу. Интересно, что традиция употреблять в еду конину сохранилась у мамлюков. Этот факт шокировал арабов и поэтому они записали, что мамлюки, которые происходили из кыпчаков и монголов, едят конину. Обычай употребления в еду коней имел и религиозный подтекст у языческих народов Сибири и Центральной Азии. При помощи коней шаманы входили в контакт с небесными духами. Конь сопровождал умершого в потустроннем мире. Употребление в еду конины было одним из языческих пережитков мамлюков, которые приняли ислам. В еду также употреблялась рыба, как речная, так и морская. Рыбу ловили на рыболовные крючки. Кочевники также собирали икру, яку солили. Мясо птиц играло вторую роль после мяса животных и рибв [24, s. 545, 548-549; 20, c. 9-10; 11, c. 90; 23, p. 2, 5-7].
Единственным изделдием, которое было приспособленым для употребления еды и которое изготовлялось в степях был котел. Это ремесленое изделие является характерной чертой кочевнических погребений. В погребении одного кочевого вождя был найден бронзовый котел. Рядом с ним находился черпак. Этот котел, по нашему мнению, имел парадную функцию. Реалии быта во время похода должны были быть другими, а котел должен был быть железным. Кыпчаки были не гончарями, а кузнецами и металургами. Керамику кыпчаки обменивали на какой-то товар во время визитов в Крым и Русь. Кочевники в котли могли варить кашу из проса, которая називалась дуки. Кашу готовали в воде над огнем. Если кочевники имели мясо то они его нарезали мелкими кусками и ложили в кашу перед готовкой. Но чаще кочевники готовали саму кашу без мяса. Порции еды клали в миски и заливали молоком. При варке мяса прибавляли соль и получали мясной бульйон. Во время варки вываривали и кости. Такой обычай зафиксирован и у башкиров [25, c. 212; 24, s. 546; 20, c. 10].
В погребениях кочевников найдены амфоры, которые могли попасть в степи вследствии торговли с византийскими городами Крыма. Они принадлежали многим кочевникам-воинам [26, c. 221]. Также в погребениях воинов найдены одноручные горщки. Кувшины же встречались в погребениях разных социальных категорий населения. Керамика попадала в степи из Руси и Византийской империи [26, c. 221-223]. Для кочевників не было характерно прозиводство керамики [24, s. 532-533].
Возможно амфоры были специально для вина. По крайней мере у печенегов был зафиксирован обычай употреблять алкоголь. Вследствии страсти к вину за информацией Георгия Кедрина они проиграли битву ромеям, поскольку после употребления вина много из них уснуло, а ромеи напали на печенежский лагерь во время сна печененежских воинов и многих из них перебили. Кыпчаки такжи любили пить вино. В византийских документах зафиксирован интересный случай. Судья земли вблизи монастыря Святой Богородицы Лемвиотиса Керамарис привлек кыпчаков на свою сторону вином стоимостью в два перпера. Указано, что скифы (кыпчаки) имели к нему особую слабость. Вино было популярным и среди жителей Дашт-и Кыпчак. Вильгельм Рубрук сообщал, что кочевники требовали от него вина. Вино изготавливалось только в Крыму и на Кавказе, поэтому изготовление вина в соседних с Дашт-и Кыпчак районах было ограниченым. Как правило кочевники не занимались изготовлением вина. Факт того, что печенеги занимались виноделием зафикирсован в ХІІІ в. в Венгрии. Это были печенеги, которые уже осели. Импортное вино приходило в Дашт-и Кыпчак из Венгрии, Византии и Грузии. Татарские правители Узбек и Темир-Мелик также очень любили пить вино. Спиртные напитки употребляли во время поминок, где они играли роль антидепресантов, а также во время праздников и пиров. Алкоголь принимался для поднятия настроения. Некоторые кочевники, как, например, великий хан Угедей были алкоголиками. Пьянки у кочевников были распространены. Для того чтобы задобрить монголов турки-сельджуки, армяни и персы должны были напоить их вином. Вследствии злоупотребления вином и другими алкогольными напитками у кочевников возникали болезни. Из кочевых правителей разве-что только Чингиз-хан сделал попытку бороться с пьянством среди своих людей. Вождь гуннов Аттила погиб от злоупотреблении при приеме вина, захлебнувшись во сне своей же кровью. Вообще кочевникив изображают стереотипными варварами для которых пьянство было стилем жизни. Кроме того, кыпчаки употребляли воду из источников. В крайнем случае кочевники пили кровь животных [24, s. 527, 547, 549; 27, c. 391; 20, c. 11; 22, c. 92-94; 21, c. 179].
Касательно других напитков, то для более поздних кочевников было характерно употребление кумыса и меда. Кумыс был традиционым напитком для кочевников и его, как правило, хватало всем. Мед был одним из распространеных напитков у русинов и мог попадать к кочевникам вследствие торговли. Такое предположение не кажется невероятным, поскольку уже гунны употребляли мед и пиво. Очевидно они заимствовали обычай употреблять эти напитки от своих германских подданых. От русинов и венгров кыпчаки могли заимствовать привычку пить пиво и мед (который у кочевников назывался бал). Из проса татары изготовляли алкологольный напиток, который назывался набид. Этот напиток также изготовлялся из фиников и меда [24, s. 548; 20, c. 8, 10-11; 22, c. 91].
Земледелие у кыпчаков играло вспомагательную роль и было примитивным. Раби Петахья отмечал, что кедары сеяли просо и риc. Проco и рис они вываривали в молоке [19]. Просо было распространеной культурой в степях. В отличии от оседлых жителей кыпчаки не особенно беспокоились о посевах, а доверяли природе и труду других людей. Только бедные кочевники – ятуки занимались земледелием. Если же они багатели, то возвращались к кочевничеству [2, c. 255-259]. По сведениям ал-Умари, никто не обрабатывал поля, но указывал, что до монгольского завоевания местное население выращивало груши, яблука, абрикосы, орехи, айву. Эти плоды выращивали жители поселений и горных местностей [12, c. 233-234]. Ал-Умари сообщал, что у татар мало ячменя и ржи, а больше всего проса. Кочевники употребляли в еду ячмень, рожь и другие виды зерновых. Кочевники зимой обменивали шкуры и овец на зерновые. Кочевники изготовляли из зерновых лепешки [3, c. 476; 20, c. 8]. В Улусе Джучи в еду употреблялись овощи (щавель), фрукты (изюм, сливы, виноград, персики), а также мигдаль, греческие и лесные орехи, горох, бобы, жолуди. Из приправ использовались фисташки, гвоздика, перец и мак [20, c. 10].
Михаил Хониат отмечал простоту быта и неприхотливость кочевников. Он отмечал, что кыпчаки придерживаются заключеных клятв и что мужчина платил калым родственикам невесты. Калым уплачивался в форме скота или золота или серебра. Поскольку это было удовольствие не из дешевых, то кочевники не считали красть женщин из соседних народов. Рогерий, сообщая о переселении кыпчаков в Венгрию, упоминал, что кыпчаки крали венгерок для употребление своих нужд. Правда и кыпчакских женщин крали венгры [28; 18, c. 19].
Важным для кочевника был обряд инициации. Мальчик только тогда ставал мужчиной и менял детское имя на мужское, когда проливал первую кровь. Нужно было убить животное или врага. Мужчина получал общественый статус и мог приьбавлять к имени титулы [29, c. 473-474]. Каждый род и племя охраняли свои владения. Если же границы нарушались, то вследствие этого начиналась война [12, c. 541].
Особенно необходимо обретить внимание на то, какими были последствия переселений кыпчаков в земли оседлых народов. Рогерий сообщал, что кыпчаки со своими стадами скота принесли большой вред нивам, садам, виноградникам, а также лугам и пастбищам венгров. Переселение кыпчаков было стихийным и вызваным монгольскими завоеваниями. Ни про какой порядок при переселении речь не шла. Матвей Парижский сообщал о 20 тыс. кыпчакских мигрантах. Рогерий указывал на переселения 40 тыс. мужчин, без учета семей (вместе с ними это 200 тыс.). Хотя безусловно 40 тыс. является своеобразным шаблоном для европейской исторической традиции, но можна быть твердо увереным в большом количестве мигрантов в Венгрию. И. Башки и А. Палоци-Хорват считают реальным количество переселившихся кыпчаков вместе с семьями в 70-80 тыс. (воинов должно было быть 14-16 тыс.). Необходимо отметить, что даже поставки 10 тис. гуннским наемникам в Далмации во время существования Западной Римской империи вызывало проблемы. Кроме того необходимо отметить, что договоры заключеные одной группой кочевникив могли не исполнятся другими кочевниками. Племя дурут с которым заключил договор Бела IV было лишь одним из кыпчакских племен, что переселились в Венгрию. Поэтому и не удивительно, что переселение кыпчаков на запад вызвало огромные проблемы в Венгрии [18, c. 18-19, 232- 233; 30; 31, c. 71; 21, c. 65-66; 32; 33; 34, p. 43-54]
Собственность на скот обозначалась тамгами. Каждый род и племя имели собственные тамги. Если вора, который угнал коней и скот, ловили, то он должен был возместить вред в десятикратном размере. Если же вор не имел скота, то его детей продавали в рабство. Кыпчакская аристократия была главным собственником и именно она обозначала маршруты кочевий [3, c. 477]. Большое значение для кыпчаков имела охота. На ней кыпчаки совершенствовали собственную физическую форму и исскуство стрелять из лука. Во время охоты молодежь совершенствовала основные тактические приемы и училась маневрам [2, c. 259-261]. Кедары (кыпчаки) переправлялись через реки с помощью коней и мешков из шкур животных, так что большие реки типа Днепра и Волги не были для них неопредолимыми [19].
По сведениям Раби Петахьи, кедары были такими искусными стрелками, что могли попасть в птицу в небесах и благодаря острому зрению видели добычу на расстоянии [19]. В центральноазиатских (в русской терминологии среднеазиатских или казахских) степях кочевники охотились на куланов, сайгаков и джейранов, в лесостепях – на оленей и лосей, а в горах – на горных козлов и архаров. Э. Трыярски считал, что печенеги могли охотится на волков, лис, зайцев, быков, борсуков. Если обратить внимание на то, что кыпчаки и печенеги занимали похожие климатические ниши целиком возможно, что и кыпчаки охотились на этих же животных. Во время охоты кыпчаки использовали охотничьих птиц и собак [2, c. 259-261; Tryjarski 1975, s. 548]. Это были хищные птицы – соколы, беркуты, ястребы. Во время охоты в лесах и степях кыпчаки добывали меха соболей, лисиц и куниц. Мех на тюркском назывался «иджук». Под таким названием он известен у Махмуда ал-Кашгари. В арабско-кыпчакских словарях для обозначения меха использовался термин «курс» [3, с. 476]. У кочевников существовал институт облавной охоты. Кочевников на охоте возглавляли вожди и их беки. Существовала должность сокольничего (куш-беги). За соблюдением дисциплины и субординации на охоте жестко следили, а нарушителей наказывали [35]. Кимаки охотились на соболей и горностаев, меха которых были важным товаром для обмена на другие товары [10].
Из крымских городов кыпчаки получали ювелирные изделия, дорогие ткани, вина и ремесленые изделия. Предшественики кыпчаков печенеги обменивали рабов и коней на ткани и ювелирные изделия. Из Руси привозили шиферные прясельца, гончарные изделия, шлемы. Из Мордовии в степи попадали сюльгамы. Из стран Ближнего Востока через Судак, Дербент и Саксин кыпчаки могли получать дорогие тканин, украшение и оружие с арабскими надписями. Монеты в кочевнических погребениях встречались редко и мы не можем говорить о том, что денежные отношения были широко распространены в Дашт-и Кыпчак. Торговля, которая происходила в степи часто была в виде обмена больших партий вещей. Кыпчаки обменивали продукты скотоводства и скот на нужные им изделия земледельцев. В этом отношении они были похожи на предыдущих кочевников восточноевропейских степей. Рассказывая о товарах, которые можно было купить в Судаке Ибн ал-Асир в первую очередь называл невольников. После этого он упоминал буртасские меха, белок и бобров. Они меняли мех соболя на соль. В Мавераннахр кочевники поставляли мясо животных, овц, быков и коней, а оттуда получали виноград, изюм, лакомства, ковры-мульхам, парчу, одежду, рыбу. Тюрки меняли пленых женщин и детей на дорогие ткани. При этом пленные были не обязательно только из государств с оседлым населением, но и из соседних кочевых племен. Так печенегов в рабство продавали кыпчаки, хазары и сакалибы [2, c. 262-264; 6, c. 212-217; 24, s. 544-545].
Значительные прибыли приносила работорговля. Кыпчаки во время своих набегов и походов захватывали в плен жителей соседних государств. Галицко-Волынский летописец сообщал, что кыпчаки во время походов забирали в рабство крестьян-мужчин с женщинами и детьми [9, c. 265]. Попвдвли в рабство и военопленные [7, p. 230]. Траса работорговли начиналась в степях и выходила до крымских городов, а отткда пересекая Чорное Море доходила до Синопа. Крым в сознании многих поколений кочевников связывался с рабством. Из Синопа рабы попадали в Сивас, где находился один из работорговых рынков [36].
Материалы кыпчакской скульптуры зафиксировали у кыпчаков разнообразие причесок. Факт существования особых причесок подтвержден и письменными источниками. Джиованни де Плано Карпіні и Вильгельм Рубрук указывали, что кочевники в углах головы оставляли волосы, которые заплетали в две косы. Три типа причесок изображены на кыпчакских камяных скульптурах: 1) три косы и три ее подтипы: a) три равных за долготой и толстотой; б) средняя коса на затылке толстая, две другие паралельные и тоньше и короче центральной косы; в) средняя коса, как и в предыдущем типе, но две боковых косы еще тоньше и короче, заплетены около висков, на шее подведены под углом к центральной косе и спущены на спину; 2) две косы на висках, одна посередине. Они соединяются между собой ниже в одну косу; 3) одна долгая коса. Наиболее распространеным типом прически были прическах из трех кос. Также приобрела распространения стрижка волос на голове налысо. С этим обычаем и было связано именование Боняка Шолудивым. Кыпчаки брили бороды. На кыпчакских каменых статуях кыпчаки часто изображались с усами. Обычай носить усы без бород был характерен еще для орхонских тюрков. Однако у печенегов были зафиксированы ольшая борода и усы. Кыпчаки и орхонские тюрки были более монголоидными чем печенеги, которых все таки можно отнести к европеоидам. Для кыпчаков же было характерным соединение европеоидных и монголоидных признаков. Они принадлежали к югосибирскому типу монголоидной расы. Монголоидность кыпчакских аристократов отображена на кыпчакских статуях [1, c. 188-189, 237-238; 4, c. 33-34, 71; 24, s. 549-550].
Основными предметами для ухода за волосами были ножницы и ножи. Их находили во время раскопок. Ножницы делились на несколька типов. Первый тип был пружинным. Он был похож на ножницы, которым стригли овц. Второй тип был шарнирным с отогнутыми скобами. Третий тип был похож на современные ножницы с шарнирами и привареными кольцами-скобами. Первые два типа были известны еще печенегам и употреблялись торками-огузами. Третий тип был характерным для XIV в. и использовался татарами [6, c. 84].
На кыпчакских каменных скульптурах изображались ножи. Они находились как справа, так и слева. Изображения ножей класифицировалось исследователями на несколько типов. Также на скульптурах изображены гребни двух типов. Рядом с ножами были кресала. Они находились в мешочках подвешеных к ремню. Г. Федоров-Давыдов делил кресала по своей класификации на дволезвеные и однолезвеные. Кресала часто находиль в погребениях, но на скульптурах они фиксирвались нечасто [4, c. 31-33, 49; 6, c. 84-85]. Предметы быта кочевников были найдены в погребении богатого кочевника на реке Молочной. Кочевник был погребен вместе с конем и инвентарем. В могиле были найдены седло, котел, деревянная миска, лепной сосуд, колеса воза, одежда и обувь [25, c. 207-230].
В ремесленых мастерских отливались зеркала из светлой бронзы. Эти зеркала шлифовались мастерами. Кыпчакские ремесленики даже старались изготовлять подражания зеркалам из Китая и Ирана. С увереностью можно утверждать, что зеркала изготовлялись на заказ знатных кыпчакских аристократок. Также пользовались спросом серебряные женские сережки и ожерелья [5, c. 124-125].
Кочевники имели представление о прическах и личной гигиене. Енисейские кыргизы и хазары знали о изготовлении мыла. Оно изготовлялось из бараньего жира с золой. Но гигиена и уход за собой был преимуществом богатых. Бедные кочевники страдали от паразитов. Ибн Фадлан упоминал о блохах у бедных кочевников. Мобильный способ жизни, измение обстановки, свежий воздух и инсоляция способствовали укреплению здоровья кочевников. Но были и факторы, которые обуславливали и ухудшения. Это алкологольные отравление. Кроме того употребление грязной воды могло способствовать распространению болезнетворных бактерий. Кочевники, также как и оседлые жители, страдали от пандемий.
Стоит отметить, что когда путешественики видели бедных кочевников, то характеризировали их быт как примитивный, а их положение как крайнюю нужду. Так Ибн Фадлан указывал, что некоторые печенеги даже ели блох. Одежды из шкур животных кочевники носили до тех пор, пока они не расползались на них. Касательно гуннов Аммиан Марцеллин сообщал, что их одежда была из шкур сурков, ноги обматывали шкурой козы. Гунны носили круглые шапки. Гунны не выращивали лен, а для производства одежды из него использовали работу людей из зависимых народов. Жизнь бедного кочевника было полуголодной. Робер де Клари указывал, что кыпчаки, которые начали Адрианопольскую битву, были одеты в одежду из шкур [24, s. 524-525; 15; 21, c. 60-61; 16, Глава CXII].
Сережки у западноєвразиатских кочевников не отличались особой сложностью. Каk правило, они были изготовлены в форме несомкнутого круга из медного или серебного дрота круглого разреза. Это были мужские сережки. Женские сережки делились на семь типов. Первый тип круглые и кольчатые. Второй тип кольчатые с напускной бусиной. Третий тип кольчатые с биконичным дутым большим нанизованием. Четвертый тип кольчатые с тремя – пяти лучами, который отходили вниз. Пятый тип каплевидные и типа петли. Шестой тип кольчатые, небольшие, с долгой подвеской, которая оканчивалась бусиной. Седьмой тип это сережки с шестьмя лопастями. Женские сережки были большими (до 5 см.) и изготовлялись из круглого дрота. Их украшала напускная бусина биконичной или жолудевидной формы. На бусине находился выпуклый орнамент из витого шнура. В костюме кыпчаков сережки были аксесуаром женщин, поскольку создавалась связь с зеркалами, ожерелиями из бус и деталями шапки. Именно в такой форме они изображены на женских каменных скульптурах [37, c. 20-23].
Нагрудные украшения женщин включали ожерелья, гривны и большие подвески. Ожерелья класификованы по форме бусин или подвесок на шесть типов. В одних группах бусы превоссходили, а в других их вообще не было. Большие нагрудные подвески изображены всего на 26 статуях. Они делились на шесть типов. В погребения кыпчаки ложили гривны. Серебрянные гривны ложили в погребения кочевников, где они обозначали статус своего собственника [4, c. 45-47; Потемкина 2010, c. 135-144].
Особое значение для кыпчаков имело снаряжение боевого коня. Это была визитная карточка собственника. Снаряжение состояло из сбруи, скребков и средств защиты коня. Сбруя состояла из удил, стремен и пряжок, а также седел. Металические бляхи украшались позолотой, орнаментом и накладками. Уздечки украшались бубонцами. Если собственник был богатым, то сбруя украшалась серебром и золотом [6, c. 16-20]. Седло представляло собой деревяный остов, а также стремена и подпругу [6, с. 21]. Стремена делились на восемь типов и изготовлялись из железа. Пряжки были железные и костяные [6, c. 11-16].
Кресала в погребениях кочевников были претииущественно импортными. Только скобовидные кресала изготовлялись непосредственно степными мастерами. Похожие на калач, овальные и прямоугольные кресала заимствовались кочевниками у соседей. Кресала при погребении использовались в качестве сопровождающего инвентаря. Они играли роль амулета [38, c. 203].
Много престижных товаров использовали женщины. Преимущественно это были дорогие ткани, одежды, ювелирные изделия и украшения. Реконструировать внешний вид кыпчакских аристократок помагают данные археологических исследований. Наиболее характерным признаком женских погребений является присутствие украшения [37, c. 20-23]. Нагрудныеукрашения женщин включали ожерелья, гривны и большие подвески. Ожерелья класифицированы по форме бусин или подвесок на шесть типов. Большие нагрудные подвески изображены всего на 26 статуях. Зеркала были характерной особенностью женских статуй [4, c. 45-49].
Женский комплекс одежды состоял из открытого кафтана, нижней рубашки, штанов и сапог. Кафтан, как правило, имел округлый или стоячий воротник. Женские кафтаны были расшиты по низу, полам, плечам, рукавам и воротнику. Отделка прикрывало швы. Для украшения одежды использовались шелковые ткани, вышивка и апликация. Особеностью женского кафтана было то, что в отличии от мужского кафтана, отделка никак не связывалась с воротником. Она начиналась от груди и шла до ремня. Грудь не закрывалась кафтаном, но и не была полностью голой. Их покрывала рубашка, через которую было видно грудь. Рубашка имела полосу на подоле и долгие рукавья. Плечи были прыкрыты пелериной. Полы кафтану расходились и, как правило, заправлялись в штаны. Воротник был вшитым и стоячим. Ремни, штаны и сапоги женщин были похожи на мужские. На ремне подвешивали гребень, зеркало и сумочку [39, c. 53-55, 59-61].
Одежда женщин изготовлялась из разных тканей. Так в «Слове о полке Игореве» упомянуты «паволоки» и «оксамыты». «Паволоки» то есть шелковые ткани, которые кыпчаки могли захватывать во время походов на Русь или на Балканский полуостров на Византию. Также они могли быть приобретены вследствие торговли с ромеями. «Оксамыты» были предметом импорты, поскольку изготолялись из бархатной и атласной парчи, а также золотой нитки. Данные товары были предметами престижной экономики и также могли быть куплены в крымских владениях Византийской империи. В славянских источниках упоминались разные виды одяжды. «Япанчи» это епанча (вид бурки), а кожух это разновидность кафтана, который имел более бытовое назначение. «Узорочьем» могли называть украшенные вещи разного рода. Кочевники могли также носить одежду из шелка [39, c. 54; 24, s. 552-553].
Наибольшим разнообразием отличались шапки, которых по предположению Н. Крыласовой и В. Иванова существовало три типа. Первый характеризировался высокой тульей, а на спину спускалась лопасть, которая прикрывала волосы в косах. По обеим сторонам лица выпускались косы протянутые через серебряные круги нашитые на войлочные шарики образуя «роги». Второй тип это небольшие круглые плоские шапочки, которые спускались по щекам до ух. Затылок прикрывался лопастью и перекрывался лентой. Третий тип это низкие плоские шапочки без особенных украшений [37, c. 112-113]. С. Плетнева выделяла шесть типов шапок. С шапок на спину спускались лопасть и косы,которые были переплетены между собой. Лопасть это часть головного убора. На затылке она была прикреплена до шапки и покрывала спину до ремня, а иногда еще ниже. Косы закладались в футляры из материи и украшали лопасть с двух сторон [4, c. 38]. Наспиные украшения кыпчакских аристократок делились на три типа [4, c. 38-41]. Важлной деталью были роги – рубчатые полукруги, которые обрамляли лицр. Они выгнуты от полей шапки до плечей, иногда они двойные. Археологически от них оставались штампованые на полукольца, нашитые на войлочные валики. Украшение имело не только орнаментальное, но и магическое значенией. Статуй с рогами больше чем безрогих [4, c. 41-42].
На многих статуях изображены дополнительные детали и украшения шапок. Это прилягающие до головы шапочки, которые в отличие от высоких шапок одевались для удержания тепла. Во главе находились ленты – прямыеили вигнутые двумя полукругами, которые сходилиси под шапкой на лбе. Ленты закрепливали шапку на голове, при этом крепка охватывая голову. Шапка также прикреплялась с помощью шнура, который был пришит к шапке и пропущен под подбородком. Шнуры или тонкие цепочки прикреплялись одним концем к шапки, другим к сережки [4, c. 42-44].
Во время остановок во время кочевий и самого кочевания кыпчаки любили развлкатся песнями. Одним из степных кобзарей-кобызчи был Оре, которого Сырчан отправил до Отрока в Грузию [9, c. 716]. У кыпчаков было два вида музыкальных инструментов. Один из них был похож на гусли, а второй был смычковым и назывался комузом или кобызом [Євдокимов 1991, c. 281-283].
Касательно жилищ кочевников, то они делились на несколька типов. Касательно гуннов Аммиан Марцеллин сообщал, что гунны живут на конях и не имеют даже шалашей. То есть они жили в кибитках. Позже, Приск Панийский сообщал, что гуннская знать живет в домах. Касательно печенегов персидский анонимный географ упоминал шалаши из войлока и шатры. В латинских источниках жилища печенегов назывались tabernacula и castra. Ибн Баттута сообщал, что кочевники называли свое жилище арбами (возами). В воз впрягался конь. Он тянул воз за деревяные оглобли. На возе находился шатер, который был сделан из жердей связаных между собой ремнями. Скелет арбы обтягивали тканью. Жилища кыпчаков имели несколька видов. Кибитки похожие на улей не переносились и ставились на земле. Были кибитки, которые ставились на возах. Был и зимовник изготовленый из бревен. Вероятно этот тип жилищ возник у кыпчаков под влиянием русинов. Не случайно в «Кодекс Куманикус» попало славянское слово «изба». Жилище кыпчаков много раз изображалось на миниатюрах Радзивиливской летописи и называлося «вежы». Средством передвижения обычно были кони, верблюды, быки, которых впрягали в возы с помощью оглоблей. Для небольшой юрты было достаточно одного быка, для больших – три или четыре быка. Воз имел два или четыре колеса. Во время остановки пвозы ставили в форме круга. Современники упоминали о кыпчаках как о людях, которые жили в войлочных юртах и на возах [16, Глава LXV; 8, p. 219-221; 7, p. 222; 24, s. 535, 538-540; 21, c. 15, 200-204].
Кочевнические возы отличались разнообразием. Кочевников даже погребали в кузовах – решетчатых гробах. Возы изготовлялись из деревьев твердых пород. Это был дефицитный в степях товар. Поэтому воз берегли и ремонтировали. Ремонтом возов занимались кыпчакские мужчины. В случае того, если воз был поломан, то его древесина не использовалась для разжигания костров. По назначением возы делились на кибитки-«вежы» и возы хозяйственного назначения. На последних перевозили оружие и стрели. Они были обычно двоколесными. Кибитки-«вежы» были как двоколесными, так и четыреколесными [41, c. 193-206]. Юрты кыпчаков изготовлялись из войлока и прутов. Они виглядели как шатры. Юрты отличались по размеру. Они могли быть небольшими и большими. Перые разбирались, ремонтировались и перевозились на гужевом транспорте, а другие транспортировались на возах. Размер юрты зависел от богатства ее собственика. Во время кочевок мужчина мигрировал вместе со своей семьей. На возах кочевники везли все свое имущество [2, c. 249-251].
Мы пришли к следующим выводам: доминирующие в степях этнические группы кочевали и занимались скотоводством. Земледелие и оседлость рассматривалась ними как нежелательная альтернатива. Показателем социального статуса была возможность быстро кочевать. Главным богатством были стада скота, жилищем – войлочные юрты на колесах, развлечением – охота. Кочевники имели стойкие маршруты кочевания, нарушение которых угрожало войной.
[1] старший преподаватель кафедры всемирной истории и археологии историко-философского факультета Национального педагогического университета им. М.П. Драгоманова, кандидат исторических наук
1. Голубовский П. В. (1884): Печенеги, торки и половцы до нашествия татар. Монография. – К.: Университетская типография. – 254 с.
2. Ахинжанов С. М. (1995): Кыпчаки в истории средневекового Казахстана. – Алматы: Гылым. – 296 с.
3. Кумеков Б. Е. (2006): Кыпчаки: хозяйство, общественный строй, племенной состав // История татар. – Т. 2: Волжская Булгария и Великая Степь.– с. 472 – 481.
4. Плетнева С. А. (1974): Половецкие каменные изваяния – М.: Наука, 1974. – 200 c.
5. Плетнева C. А. (1990): Половцы. – М.: Наука. – 208 c.
6. Федоров-Давыдов Г. А. (1966): Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов. Археологические памятники. – М.: Издательство Московского государственого унивeрситета. – 274 c.
7. Spinei V. (2003): The Great Migrations in the East and South East of Europe from the Ninth to the Thirteenth Century. – Cluj–Napoca: Romanian Cultural Institute – Istros Publishing House.– 546 p.
8. Spinei V. (2009): The Romanians and the Turkic nomads North of Danube Delta from tenth to the Mid-Thirteenth Century. – Leiden–Boston: E.J. Brill. – XVII, 545 p.
9. Ипатьевская летопись (1962): / Воспроизведение текста издания 1908 г. // Полное собрание русских летописей. – Т. 2. – М.: Восточная литература. – XVI, 938, 87, IV c.
10. Гардизи (1973): Извлечение из сочинения Гардизи “Зайн ал-ахбар”. Приложение к “Отчету о поездке в Среднюю Азию с научной целью. 1893–1894 гг.” // Академик В.В. Бартольд. Сочинения. – Том VIII. Работы по источниковедению. – М.: Наука. // http://www.vostlit.info/Texts/rus7/Gardizi/frametext_1.htm
12. Тизенгаузен В. Г. (1884): Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. – Т. 1: Извлечения из сочинений арабских. – СПб.: Издано на иждивении С. Г. Строганова. – XVI, 563, [1] c.
13. Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов (1950): / Под ред. и предисл. А. Н. Насонова. – М.: Издательство Академии наук СССР. – 640 c.
14. Масанов Н. Э. (1995): Кочевая цивилизация казахов. – М.–Алматы: Горизонт-Социнвест, 1995. – 319 c.
15. Путешествие Ибн-Фадлана на Волгу (1939): / [Перевод и комментарии А. П. Ковалевского.] Под редакцией И. Ю. Крачковского. – Москва – Ленинград: Издательство Академии наук СССР. – 193 c. http://www.hist.msu.ru/ER/Etext/fadlan.htm
16. Клари Робер де (1986): Завоевание Константинополя / Пер., статья и коммент. Заборова М. А. – Москва: Наука. – 170 c. // http://www.vostlit.info/Texts/rus/Klari/frameKlari3.htm – 29.10.2019 http://www.vostlit.info/Texts/rus/Klari/frameKlari4.htm – 29.10.2019
17. Hudud al-Alam. The Regions of the World. A Persian Geography 372 A. H. – 982 A. D. (1937): / Tr. and expl. by V. Minorsky. With the preface by V. V. Barthold. – London: Luzac & co. – [VII] – XX p., 1 L., 524 p. http://odnapl1yazyk.narod.ru/hududalal.htm – 29.10.2019
18. Магистр Рогерий (2012): Горестная песнь о разорении Венгерского королевства татарами: пер. с лат. Досаев А. С. – СПб.: Дмитрий Буланин. – 304 с.
19. Кругосветное путешествие Петахьи Регенсбургского (2004) // Три еврейских путешественника / Перевод с иврита и примечания П. В. Марголина – Москва: Гешарим – Мосты культуры, 2004. – 332 c. http://www.vostlit.info/Texts/rus15/Petach_Regensburg/text.phtml?id=1083 – 29.10.2019
20. Гатин М. С. (2012): Бертольд Шпулер о Золотой Орде // Золотоордынская цивилизация. – Вып. 5. – с. 8 – 12.
21. Томпсон Э. (2008): Гунны. Грозные воины степей.– М.: ЗАО «Центрполиграф». – 132 c.
22. Гатин М. С. (2011): Сведения письменных источников по вопросу употребления алкогольных напитков номадами Золотой Орды в доисламский период // Золотоордынское наследие. – Вып. 2. // Материалы второй Международной научной конференции, посвященной памяти М. А. Усманова. Казань, 29–30 марта 2011 г. – с. 90 – 95.
23. Irwin R. (1996): Eating horsers and drinking Mare’s milk // Furusiya (2 vols). – Riyadh: King Abdulaziz Public Library. – р. 1 – 7.
24. Tryjarski E. (1975): Pieczingowie // Dąbrowski K., Nagrodzka-Majchrzyk T., Tryjarski E. Hunowie Europejsci, Protobułgarzy, Chazarowie, Pieczyngowie. – Wroclaw: Ossolineum. – s. 479 – 623.
25. Рассамакин Ю. Я. (2003): Погребение знатного кочевника на реке Молочной: опыт реконструкции вещевого комплекса // Степи Европы в эпоху Средневековья – Т. 3.: Половецкое время. – с. 207 – 230.
26.Евглевский А. В., Потёмкина Т. М. (2000б): О некоторых видах гончарной керамики у восточноевропейских номадов развитого средневековья // Степи Европы в эпоху средневековья. – T. 1 / Труды по археологии. – с. 209 – 226.
27. Павлов П. (2009) Половцы во внутриполитической жизни Византии и Болгарии XIII – XIV вв. // Stratum Plus. – № 6 (2005 – 2009): Причерноморские этюды. – с. 388 – 404.
28. Михаил Хониат (2009): Византийцы и их соседи в проповедях Михаила Хониата // Причерноморье в средние века. - Вып. VII. http://www.vostlit.info/Texts/rus3/Honiat_2/text.phtml?id=7931 – 29.10.2019
29. Кляшторный С. Г. (2003): История Центральной Азии и памятники рунического письма. – СПб.: Филологический факультет Санкт-Петербургского государственного университета, 2003. – 560 c.
30. Матузова В. И. (1979): Английские средневековые источники IX–XIII вв. : Тексты, пер., коммент. – М.: Наука. – 268 с. // http://www.vostlit.info/Texts/rus/Matthew_Par/frametext1.htm – 29.10.2019
31. Berend N. (2001): At the gate of Christendom: Jews, Muslims, and "pagans" in medieval Hungary, c. 1000 – c. 1300. – Cambridge UK: Cambridge University Press. – 340 p.
32. Zimonyi I. History of the Turkic speaking peoples in Europe before Ottomans. www.scribd.com/document /111098404/Zimonyi-Istvan-History-of-the-Turkic-Speaking-Peoples-in-Europe-Before-the-Ottomans – 29.10.2019
33. Mándoky-Kongur I. (1972): A hantos-széki kunok // Székesfehérvár évszázadai – 2. Középkor . http://www.terebess.hu/keletkultinfo/kunhantos.html – 29.10.2019
34. Baski I. (2006): On the ethnic names of the Cumans of Hungary // Kinship in the Altaic World / Proccedings of the 48th PIAC. – Wiesbaden: Otto Harrassowitz Verlag. – р. 43 – 54.
35. Кушкумбаев А. К. (2009): Институт облавных охот и военное дело кочевников Центральной Азии. Сравнительно-историческое исследование. – Кокшетау: Келешек-2030. – 170 c.
36. Кайрат Саки. Юрта на пирамиде, или о Байбарсе со слов средневековых летописцев http://www.kyrgyz.ru/?page=50 – 29.10.2019
37. Иванов В. А., Крыласова Н. Б. (2006): Взаимодействие леса и степи Урало-Поволжья в эпоху Средневековья (по материалам костюма). – Пермь: Пермский филиал Института археологии и истории Уральского отделения Российской академии наук. – 162 c.
38.Евглевский А. В., Потёмкина Т. М. (2000a): Кресала в позднекочевнических погребениях Восточной Европы // Степи Европы в эпоху средневековья. – T. 1 / Труды по археологии. – с. 181 – 208.
39. Доде З. В. (2001): Средневековый костюм народов Северного Кавказа. Очерки истории. – М.: Восточная литература. – 136 c.
40. Євдокимов Г. Л. (1991): «…Співай же йому пісні половецькі» (Літопис Нестора) // Золото степу. – К: Інститут археології Академії наук УРСР – Шлезвіг: Археологічний музей. – с. 281–283.
41. Шалобудов В. Н., Лесничий П. П. (2003): Опыт реконструкции позднекочевнических повозок // Степи Европы в эпоху Средневековья. – Т. 3: Половецкое время. – с. 193 – 206.